Рашид Рахимов рассказал журналистам "Советского спорта" о переговорах с
"Локомотивом", добром отношении к "Амкару", методике тренировок, а
также о том, как устанавливает в команде дисциплину.
О том, действительно ли вёл переговоры с "Локомотивом" несколько месяцев:
"Подпись под контрактом с "Локомотивом" я поставил в четверг, 6
декабря. А не раньше, как многие об этом писали. Что же касается
слухов, то я мог бы уйти и в прошлом году, и летом, но считал, что
обязан довести "Амкар", как минимум, до конца сезона. Если бы не было
предложений, я с удовольствием продолжал бы трудиться в Перми. Да и
сейчас расставание с "Амкаром" было для меня крайне болезненным. Честно
скажу: я оставил на Урале частичку своего сердца"
.
О том, не жалеет ли, что оставил команду в двух шагах от Кубка России:
"Это чувство можно назвать иначе. Я буду переживать за команду и
радоваться, если она добьётся успеха. Ревности никакой не будет".
О том, интересовались ли руководители "Амкара" его мнением о преемнике:
"Был такой разговор. Фамилий я не назову, но мы с Валерием Чупраковым и
Геннадием Шиловым сошлись во мнении, что это должен быть человек с
современным европейским взглядом на футбол".
О том, будет ли это иностранец: "Если он будет готов поехать на
Урал, то почему нет? Желательно, конечно, чтобы этот специалист имел
представление о нашем характере, менталитете".
О том, какой стиль намерен прививать "Локомотиву": "Когда я ехал
в Пермь, то понимал, чего хочу добиться от игроков. Команда действовала
от обороны, в связи с чем испытывала серьёзное давление на свои ворота
и как следствие — немало пропускала. В том числе со стандартов,
поскольку нарушения правил вблизи своей штрафной при такой игре — в
порядке вещей. Я считал, что игру надо отодвинуть от своих ворот.
Например, включив прессинг в центре поля. Получилось. В этом году мы
пошли ещё дальше, периодически применяя тотальный прессинг по всему
полю. Сами футболисты почувствовали, что могут противостоять большим
клубам и добиваться результата.
В "Локомотиве" начать надо с того же — с организации игры. Буду
стремиться, чтобы команда играла в организованный, компактный и, что
очень важно, агрессивный футбол".
О том, готов ли к давлению, которое неизбежно оказывается на тренера московского клуба:
"Я спокойно отношусь к давлению со стороны. Если совесть у тебя чиста,
если ты профессионально выполняешь свою работу, никаким давлением извне
тебя не испугаешь".
О том, импонирует ли ему, что послематчевые пресс-конференции на "Локомотиве" транслируются на стадионном талбо:
"А табло высоко? Главное, чтобы камнем не повредили, если мои слова им
не понравятся. Если серьёзно, то я приветствую всё, что идёт на пользу
футболу. В конце концов он придуман именно для того, чтобы болельщики
получали удовольствие. Если мои пресс-конференции будут им нравиться —
здорово. Если будут нравиться ещё и журналистам — замечательно. Но не
это главное".
О том, что у Бышовца пресс-конференции получались живые, образные, с цитатами классиков, в частности Сократа:
"Выступлений Бышовца я, извините, не читал. Да и с Сократом, к
сожалению, знаком не был (смех в зале). В любом случае сделать
детальный разбор игры на пресс-конференции невозможно. Для этого нужно
два-три дня".
О том, не летают ли в раздевалке бутсы после матчей, как в МЮ:
"Стараюсь себя сдерживать. В конце концов на эмоциях никогда не
сделаешь взвешенных выводов. Случаются такие неудачные матчи, что
пропадает желание работать. Выскажешь всё, что думаешь, в раздевалке,
выйдешь, чуть-чуть остынешь и понимаешь: это — эмоции.
Взять
последний матч "Амкара" в Ростове. Проиграли 0:2. Естественно, первое
чувство — расстройство. Но потом, посмотрев матч ещё раз, понимаешь: а
ведь ребята хотели выиграть! Они даже не хотели играть вничью, пусть
она и выводила нас на шестое место. Две штанги, два выхода один на один
ведь не на пустом месте возникли! Но вместо забитого гола получаем гол
в свои ворота. На 86-й минуте. Бежим отыгрываться, упускаем реальный
шанс, получаем второй".
О том, действительно ли у Евгения Савина такие выдающиеся данные,
которые потрясли немцев, когда он проходил в Германии обследование:
"Физические данные у Жени неплохие. Но вы, наверное, и сами понимаете,
что сам по себе этот факт мало что значит. Иначе Савин уже сейчас был
бы великим футболистом. Всё должно сочетаться".
О том, был ли он против ухода Савина в ЦСКА: "Как я мог быть
против? Ведь именно я решал — отпускать его или нет. Я поговорил с
Женей, сказал руководству: не препятствуйте парню, пусть попробует.
Хотя, на мой взгляд, ему было рано переходить на такой уровень. Когда
Савин уехал в Москву, он прислал мне SMS: спасибо за всё, что вы для
меня сделали, надеюсь, и дальше смогу обращаться к вам за советом.
"Амкар" даже отправил в Премьер-Лигу бумагу с просьбой отзаявить
Савина. В том, что переход сорвался, вины пермской стороны нет".
О том, кто из футболистов поразил его своими физическими возможностями: "Миклош Гал. Физически он готов так, что лучше просто нельзя".
О том, нет ли желания пригласить венгерского защитника в "Локо": "Отвечу так: у него контракт с "Амкаром" на три года".
О том, беседовал ли с Ивановичем: "Беседовал. Естественно, он
мечтает поиграть в солидном зарубежном клубе. Но если предложение,
которое устраивает "Локомотив", в клуб не поступит, то он с
удовольствием продолжит свою карьеру в Москве. Его слова".
О том, кто из его подопечных был самым трудновоспитуемым: "Начну
с того, что мне нравятся люди с характером. Если его нет, то футболист
будет играть, когда всё хорошо. Но когда нужно играть через "не могу",
он не сумеет. Возвращаясь к вашему вопросу, в австрийской "Адмирре" у
меня был футболист Адам Ледвон. Поляк, выступавший в немецкой
бундеслиге. Постоянно нарушал режим, но играл здорово. Он действовал на
позиции опорного полузащитника, и проиграть единоборство ему было
смерти подобно! Я проводил беседы насчёт его привычек, он вроде всё
понимал. Но продолжал пить. И бросил только после того, как я поставил
вопрос ребром.
После очередного загула — помимо него, в команде было ещё несколько
любителей спиртного — предупредил всю команду: ещё раз замечу — выгоню.
Попался Ледвон. Говорю ему: до свидания, тебя ждут во второй команде. У
него контракт ещё полтора года, а в дубле — никаких премиальных,
никаких перспектив перейти в солидный клуб… Руководство в шоке: это же
наш лучший игрок. Я стою на своём. За Ледвона приходит просить команда
— всё-таки он и в самом деле был её лидером. Я делегацию даже на порог
не пускаю. Приходит он сам, начинает рассказывать про причины,
побудившие его взяться за бутылку на этот раз. Я его выпроваживаю. Лишь
через какое-то время, когда он, осознав, пришёл и сказал: тренер,
простите, был не прав, это больше не повторится, я ему поверил.
Еще год мы с ним работали вместе. Ни одной претензии к Адаму не было. Он, кстати, до сих пор играет. И мы нередко созваниваемся.
О том, как определяет, есть ли за что предъявить игроку претензии:
"У меня имеется такая привычка. На следующий день после игры я провожу
восстановительное занятие, которое начинается с краткого разбора матча.
Так вот, я начинаю говорить громко, а потом — всё тише и тише. Те, кто
ночью не спал, а куролесил, начинают клевать носом. После этого вызываю
ребят к себе и спрашиваю, что им помешало выспаться перед занятием.
Причём иногда ответ мне уже известен.
В Австрии, помимо того же Ледвона, было ещё два поляка и местный
вратарь, любившие выпить. Причём вратарю стукнуло уже 39 лет, и отучать
его было бесполезно — об этом даже врачи говорили. Если исключить
алкоголь, у него начинали трястись руки и он, как я говорю, "пускал
мышей". Мы с ним пришли к консенсусу: если игра в субботу, он пьёт
только до среды. Потом — ни-ни. Так вот, после очередного матча,
который мы выиграли 4:0, эта четвёрка ушла в загул, хотя следующая
встреча для нас была крайне важна и я просил воздержаться от спиртного
хотя бы до восстановительного занятия. Но на теории ребята клюют носом.
На улице отзываю их в сторону. А мне уже знакомые передали чек, в
котором весь их вчерашний заказ как на ладони. Спрашиваю: "Пили?". Они:
"Да, всего по бутылочке пива себе позволили!". Я: "По чеку никакого
пива не видно". Ладно, поняли, что дальше отпираться нет смысла. На
тренировке отправляю их в группу, которая накануне не играла и
занимается с максимальной нагрузкой. Полтора часа они работают. Потом
всех отпускаю. А нарушителям даю ещё серию пробежек: 45 раз по 100
метров. Так делать нельзя — для сердца вредно, но не знать меры в
употреблении спиртного — ещё хуже. Они шутят из последних сил: всё
равно не загоняете, тренер! Бегают. Всё, что вчера выпили, из них
выходит. Я даю ещё одну серию — на силу…
Тренировка продолжалась три с половиной часа. Они мне пообещали в
отместку ещё раз напиться. Но во вторник, естественно, пришли трезвые
как стёклышко".
О том, всегда ли его методы такие жёсткие: "Только если того
требует ситуация. Был у меня в Австрии такой нападающий — Роберт Линц,
игрок национальной сборной. В первом интервью после прихода из
"Аустрии" у него сквозит такая мысль: я, мол, известный игрок, пришёл
из большого клуба, в "Адмирре" мне место в составе должно быть
гарантировано. Завтра у нас игра, я хотел выпускать его в основе. Но,
прочитав интервью, фамилию назвал в числе запасных. Вижу, недоумевает.
Во втором тайме при счёте 1:0 говорю: "Разминайся". Линц выходит, мы
побеждаем 4:0, причём он забивает три. И каждый раз, подбегая к
скамейке, показывает мне свою спину.
Журналисты после матча поинтересовались: что Линц имел в виду? Отвечаю:
Роберт, видимо, решил, что я не знаю, кто он такой. Но это не так. А
вот ему самому нужно знать: он — не сам по себе такой великий, а часть
команды. И должен уважать своих партнёров.
Сейчас этот парень забивает в португальской "Браге". Позавчера читал
его интервью. Благодаря Рахимову, говорит, я теперь легче осваиваюсь в
новой команде. Понимаю, что всё нужно доказывать игрой и работой на
тренировках. Приятно…".
О том, диктатор он или демократ: "Когда мы вместе со Станиславом
Черчесовым получали лицензию, у нас читал курс лекций нынешний тренер
сборной Швеции Ларс Лагербек. Он тоже задал такой вопрос: современный
тренер должен быть диктатором или демократом? Большинство склонялись ко
второму варианту. Я же ответил так: демократия в команде хороша, когда
идут победы. Когда начинаются поражения, демократия заканчивается,
виноват во всём ты один. Поэтому на самом-то деле все основные решения
— только на твоей совести. И единственный выход: быть демократическим
диктатором".
О том, интересуется ли мнением игроков при выборе капитана:
"Безусловно. Но если моё мнение не совпадает с мнением игроков, то
полагаюсь на свою интуицию. Хотя на самом деле команда обычно сама
знает, кто её лидер…"
Регистрация 